Симферопольская клиническая больница спряталась от жителей окрестных многоэтажек за высоким забором. Вокруг кипит жизнь: машины заезжают в гаражный кооператив, хозяйки несут домой овощи с оптового рынка… обычный день. А по другую сторону забора – война за жизнь в «красной зоне». Ежедневная, тяжёлая, о которой вряд ли задумываются люди, спешащие на рынок.
Корреспонденты «Крым 24» отправились в больницу, чтобы познакомить крымчан с героями этой новой войны XXI века.ВРАЧ ПРИЁМНОГО ОТДЕЛЕНИЯ: «Сына в школе учителя боятся, вдруг заразный»
– Смотрите, какая у меня шапочка гламурная, фиолетовая – в тон перчаток! Ещё бахилы надо было фиолетовые надеть, но как-то дизайнеры не предусмотрели, – шутит 30-летний врач-терапевт Ашур Мохаммед, демонстрируя защитный комбинезон.
Фото: Крым 24
«Скорой» во дворе не видно, и у доктора есть немного свободного времени, чтобы пообщаться с журналистом.
Ашур Мохаммед – уроженец Пакистана, в Крым перебрался давно, 13 лет назад. Сейчас он дежурит в приёмном отделении. Улыбчивый доктор с удовольствием рассказывает мне о своей работе. О том, что он улыбчивый, могу только догадываться – по интонации голоса, по блеску в карих, почти чёрных глазах.
– Мне не страшно, что вы. Жена переживает, бабушка… а я – нет, это же наша работа. Если я уйду, другой уйдёт – некому лечить людей будет. А мы учились, с первого дня знали, что это нелегко. Да и коронавирус – не самое страшное, это не чума. На улицах больше от инфарктов и инсультов умирают. Видели бы вы меня в мае-июне – тогда да, волновался, а сейчас… ну, бывает тяжело, когда очень много больных в один день. Но ничего, мы уже привыкли тут.
Фото: Крым 24
Весной, к слову, доктор Мохаммед сам вызвался работать в условиях карантина: «чистое» отделение закрыли на две недели из-за обнаруженного пациента с «ковидом», и некоторым сотрудникам пришлось провести две недели взаперти. Наверное, после такого опыта и вправду «красная зона» не напрягает.
– Сами болели коронавирусом?
– Нет, – качает головой.
– Повезло! – говорю радостно, но врач «красной зоны» со мной не согласен:
– Не знаю даже. Если переболел – есть шанс, что иммунитет появился. А я вот ещё переживаю немного.
Доктор Мохаммед – первый, кто встречает новых пациентов, успокаивает, развеивает мифы, которых вокруг «ковида» уже появилось немало.
Пациенты обычно видят его в маске и респираторе
Фото: Крым 24
– Люди думают, что если везут в больницу, то сразу на ИВЛ (аппарат искусственной вентиляции лёгких. – Ред.), интубировать будем. Но это же не так! Часто хватает просто кислородной поддержки, – разъясняет врач «красной зоны». – Люди испуганы. Вот, сын у меня во втором классе, Насир его зовут. Он гордится, говорит, папа лечит больных с «короной». А в школе его боятся, учителя говорят, как бы он не «принёс заразу».
Пока я пытаюсь подавить злость в отношении учителей, заявляющих такое 8-летнему мальчишке, его папа сохраняет олимпийское спокойствие, списывая подобное поведение на панику, подогреваемую соцсетями.
– Инстаграм-блогеры все эти – они же неграмотные. Девушка, которая не закончила университет, берёт телефон и начинает советовать, какие препараты принимать…
РЕНТГЕНОЛОГ: «Президентские выплаты потрачу на отдых от всего этого, когда пандемия закончится»
С тех пор, как больница стала принимать только пациентов с коронавирусом, во дворе клиники установили передвижной КТ-аппарат. Вход для персонала – отдельно, по крутой лесенке наверх, а пациентов поднимают на платформе к другой двери. С помощью такого нехитрого устройства можно комфортно доставить на исследование даже тяжёлого больного на каталке. Входы разделены, чтобы медики не контактировали с заражёнными.
Фото: Крым 24
Врач-рентгенолог, заведующая лечебно-диагностическим отделением Ольга Митрохина радуется новому оборудованию. А то местные медики уже научились диагностировать «ковидную» пневмонию только по результатам рентген-исследования, но с КТ, конечно, намного комфортнее.
– КТ добавляет нагрузку, количество исследований увеличивается, больше койко-мест в больнице, в связи с этим на рентген-службу большая нагрузка. «Тяжёлых» больных стало больше, мониторинг состояния у некоторых пациентов проводится даже несколько раз в день, – говорит Ольга Митрохина, быстро надевая костюм перед приёмом первого пациента.
Фото: Крым 24
Движения отточены, ничего лишнего. Пять минут – и рентген-служба готова к работе! Первая в очередь на исследование – пожилая женщина в платочке. Пока платформа несёт её наверх, пациентка едва заметно втягивает голову в плечи, ёжится то ли от холода, то ли от страха, и держится за поручень, как за спасательный круг.
Собираюсь уходить, чтобы не мешать работе, но перед этим задаю последний вопрос:
– А куда потратите «коронавирусные» выплаты от президента?
– Наверное, на восстановление, отдых после этого вот всего, – вздыхает врач, кивая на рабочий стол. – Многие коллеги эти выплаты тратят как раз на путешествия – чтобы отключиться, перевести дух. Или на бытовые вопросы – например, оплачивают няню, ведь приходится вписывать круглосуточную работу в свою сложившуюся жизнь.
Фото: Крым 24, личный архив героини публикации
ЗАВЕДУЮЩИЙ ОТДЕЛЕНИЕМ: «Хочется койку в психбольнице – и полежать там немного»
Заведующего инфекционным отделением №1 Богдана Лугачёва я случайно поймала в коридоре условно «чистой зоны» – больничного крыла, где медики переодеваются перед сменой. Просьбу об интервью Богдан Лугачёв встретил изумлённым: «Зачем?!» – но в итоге согласился на короткую беседу, чем весьма удивил коллег. Говорят, обычно отказывается.
Завотделением устало опускается на стул и откидывается на спинку. Он ещё ничего не сказал, а я уже понимаю, как много сил он отдаёт сейчас работе. Его мысли целиком и полностью заняты людьми, которые лежат на вверенном ему этаже. В октябре пациентов в его отделении стало намного больше. Ещё и вирус понемногу мутирует, хуже реагирует на выработанные схемы лечения.
Фото: Крым 24
– Тяжеловато стало. Ответ на стандартную терапию крайне низкий, приходится думать: «Может, это попробовать, может – это…». Созваниваемся с коллегами из Питера, Москвы, обмениваемся опытом. Проблемы везде одинаковые, – констатирует Богдан Лугачёв.
Решать эти проблемы заведующему приходится каждый день, без выходных. Обычно домой уходил в 16 часов, но в нынешней ситуации приходится задерживаться до позднего вечера, бывает – и до глубокой ночи.
Фото: Крым 24
А работать приходится не только врачом, но ещё и немножко психологом.
– Пациенты нервничают, никто не видит нашего лица никогда, только голос. Это сложнее, люди не могут понять кто с ними разговаривает. Да, подписываем костюмы, мол, врач, ФИО, но это не очень помогает. К тому же, психологически человеку тяжело, когда он видит вокруг себя таких же тяжёлых больных, которые ухудшаются, которых переводят в реанимацию, – вздыхает заведующий отделением.
– Что самое страшное в вашей работе?
– Когда человек не может вздохнуть нормально, он задыхается – это страх смерти, самое худшее. Когда он глотает этот воздух, но это бессмысленно… Вот на это страшно смотреть, – признаётся Богдан Лугачёв. – Конечно, есть степень адаптации к работе у врача, но это сказывается на внешнем мире, когда мы выходим из больницы. Это тяжело для семьи. Я прихожу домой – и нужно, чтобы меня никто не трогал, чтобы лишних вопросов не задавали, иначе услышат в ответ что-то неприятное.
– Что будете делать, когда (и если) эта пандемия закончится?
Врач усмехается и отвечает почти мечтательно:
– Очень хочется койку в Строгановке (посёлок под Симферополем, там расположен психоневрологический диспансер. – Ред.) заказать и полежать там немного…
Продолжение следует
Текст: Анастасия Жукова
Фото: Владимир Прошкин
Свежие комментарии